Латинское название: Leuciscus cephalus
Другие названия: головль, головень
Семейство: Карповые
Род: Ельцы
Тип: пресноводная
Образ жизни: поверхностный
Тип питания: полухищный
Ареал обитания: бассейн Черного моря, бассейн Балтийского моря
Описание: Пресноводная рыба из семейства карповых, рода ельцов.
Внешний вид: Достигает в длину 80 см, вес до 8 кг. Массивная голова чуть-чуть приплюснута сверху, лоб широкий, чешуя достаточно крупная. В боковой линии 44-46 чешуи; есть 8-11 коротких и очень грубых тычинок.
Среда обитания и особенности поведения: Широко распространен в Европе и Малой Азии. На северо-востоке Европы ареал голавля ограничен Северной Двиной; в Малой Азии – водами Евфрата. В Кубани, Тереке, Куре и других реках кавказа обитает близкий вид – кавказский голавль. В основном обитает в реках, реже в озерах.
Летом голавль ведет довольно активный образ жизни, и постоянными местами его обитания в это время являются: перекаты со спускающимися к самой воде деревьями и кустами, особенно с оголенными корнями, участки рек в конце переката с корягами и поваленными во время весеннего паводка деревьями, водосбросы у плотин и запруд, сваи и опоры мостов. Любит держаться у водоворотов, на границе между двух течений, а также между тихой и быстрой водой. В омутах его можно часто встретить под крутоярами, поросшими деревьями, с которых в воду падают насекомые – любимая его пища. В местах с илистым дном, где отсутствует течение, появляется крайне редко.
Нересту голавля происходит почти одновременно с плотвой, в период цветения черемухи. Для этого рыба заходит в небольшие притоки и протоки. Икрометание производится, как правило, небольшими стаями, на неглубоких и быстрых перекатах с твердым дном. Икра выметывается не порциями, а в один прием. Отдохнув некоторое время, рыба скатывается к местам летнего обитания и начинает усиленно откармливаться.
Питается голавль самой разной пищей, и его в этом отношении можно отнести к разряду всеядных рыб. Пищей ему служат: насекомые, черви, моллюски, раки, лягушки, икра и молодь рыб, а также все, что попадает в воду с нашего стола: даже плоды вишни и черемухи, упавшие в воду, он подбирает. Круглый голавль – весьма прожорливый хищник, он не только поедает в большом количестве пескарей и уклеек, но и хватает все, что очутится в воде, вплоть до мышей.
В начале осени, с исчезновением насекомых, голавль покидает места летнего обитания и перемещается в более глубокие места, где еще некоторое время ведет достаточно активный образ жизни. С усилением холодов уходит в зимовальные ямы, где в полусонном состоянии стоит до весны. Однако в теплые зимы, особенно в устойчивые оттепели, он покидает зимовальные ямы, выходя покормиться на более мелкие места с небольшими течениями.
Особенности питания: Питается воздушными насекомыми, молодью раков, рыб, лягушек.
Но у голавля в питании наиболее ярко, чем у других рыб, проявляется сезонность. Весной основной пищей ему служат черви, моллюски, мелкая рыба и икра других рыб; летом-насекомые, водоросли; осенью – лягушата и мелкая рыба.
Питается голавль в основном в светлое время суток, но летом нередко и ночью, особенно в полнолуние. С июня по август мелкие и средние голавли днем постоянно охотятся за упавшими в воду насекомыми. Крупные экземпляры днем чаще предпочитают отдыхать, активный образ жизни ведут поздно вечером, ночью и рано утром, выходя к перекатам поохотиться за мелкой рыбешкой.
Размножение: Нерест голавля происходит при температуре воды 12-17 С преимущественно в южных районах Европы – в апреле, в северных – в мае-июне, недалеко от мест обитания. Плодовитость головля от 9,7 до 200 тысяч икринок. Половой зрелости достигают в конце 2-3 года жизни, при весе 100-200 г.
ГОЛАВЛЬ – Squalius dobula. Всюду – голавль, головль, местами (Кострома) – голов, (Саратов) – головач, головля,головня. В Астрахани также – ясень, прыгун, оголов, иногда неправильно – кутум; в Малороссии – головень. В Новгороде и Пскове – мирон ; в Луге и Нарове – турбак; в Новгор. губ. также – голубль; по Днестру – клень. В Польше – головач, елец , дубиль и клинек. Лит. – цапальс; финск. – турвас, турппа; эст. – турбас-кала, турба-кала; у ижоров – турбакка. Тат. – бертас, также – бартас , кузир (Блох), кумр и азу (Фальк); черем. – трушка ; чув. – йот-пол.
От других сродных с ним рыб голавль легко отличается своею толстою широколобою головою, почти цилиндрическим туловищем и крупной чешуей. Молодые голавлики, правда, часто смешиваются с ельцами, но их можно признать с первого взгляда по широкой пасти и более тупому носу, большей толщине и более темному цвету спины. Вообще эти два вида – голавль и елец – имеют между собою большое сходство и потому соединяются в один род (Squalius), отличительный признак которого число 2.5 | 5.2 и форма (удлиненные, сплющенные и крючковатые кончики) глоточных зубов, также толстое, почти цилиндрическое туловище.
Голавль очень красив. Спина у него темно-зеленая, почти черная, бока серебристые с желтоватым оттенком, края отдельных чешуек оттенены блестящей темной каймой, состоящей из черных точек; грудные плавники оранжевые, брюшные и заднепроходный – с красноватым оттенком, а спинное и особенно хвостовое перо – темно-синие, иногда несколько искрасна; глаза сравнительно очень большие, блестящие, с буровато-зеленым пятном сверху. Вообще крупный голавль всего ближе подходит к язю, но гораздо длиннее, толще и широколобее последнего. Следует заметить, однако, что он, смотря по возрасту, местности и времени года, представляет более или менее заметные отличия, почему многие принимают несколько видов голавлей. Все эти разности имеют только маловажные отличия в форме головы и цвета плавников. У т. н. немецкого голавля (Squalius dobula) над боковою линиею находится меньшее число рядов чешуй и в заднепроходном плавнике только 8 членистых лучей; кроме того, парные плавники у него заметно светлее. У итальянского голавля (Sq. cavedanus) все плавники оливко-зеленого цвета. Все плавники (кроме спинного) английского голавля с темной каемкой и ярче окрашены, нос более сплющен и пасть меньше, чем у французского (Sq. meunier). Первая разность встречается у нас в Висле и вообще в Польше; голавль, довольно близкий к итальянскому, живет в низовьях Волги; третья разновидность водится исключительно в средней и северо-западной России, а четвертая – в южной России. Наконец, в Туркестанском крае недавно найден голавль (Sq. intermedius), который составляет как бы переход к ельцу: по величине рта и чешуй он похож на голавля, но тело его более сжато с боков, как у ельца.
Голавль имеет довольно обширное распространение и водится почти по всей Европе – от Испании до Восточной России. Он, по-видимому, не встречается не только в Сибири, но очень может быть, что вовсе не водится в реках Белого и Ледовитого морей. Во всяком случае, эта рыба всего многочисленнее в средней полосе России, так как в низовьях рек голавль вообще редок и в устьях почти не встречается. В нижнем течении Волги и Дона он попадается б. ч. случайно, а в море положительно никогда не заходит; в горных речках Крымского полуострова голавль вместе с мареной обыкновеннее всех прочих рыб; в Закавказье же он, кажется, заменяется другими, сродными видами.
Вообще голавль избегает больших, медленно текущих рек, и главным местопребыванием его служат небольшие, быстрые речки с достаточно холодной водой. В восточной и северо-западной России он живет почти в одних местах с форелью (пеструшкою), хариусом и часто держится в таких местах, где по причине низкой температуры не встречается никакой другой рыбы из сем. карповых, за исключением гольца и гольяна. По той же самой причине голавль водится в очень немногих озерах, например в Чухломском (в Костромской губ.), Ильмене, изредка заходит из Волги в Селигер и пр. В малопроточных прудах он тоже довольно редок, держится всегда в самом материке пруда или его верховьях, и то если вода еще достаточно свежа и прозрачна. При благоприятных условиях голавль достигает значительной величины и в этом отношении превосходит язя. Десятифунтовые голавли встречаются почти всюду, изредка попадаются 15-и 20-фунтовые; при особенно же изобильной пище эта рыба может достигать гигантских размеров.
Известный рыболов и зоолог Н. А. Домбровский говорит, что ему приходилось наблюдать на р. Ирпене, в Киевской губ., стаю голавлей штук в 20, из коих многие достигали 6-7 четвертей и весили, вероятно, не менее 50-60 фунтов. Хотя голавль относительно роста и очень тяжел, но думаю, однако, что этот вес несколько преувеличен и что даже 7-четвертовые голавли не должны весить более пуда. Несомненно, что голавли растут даже в первые годы своей жизни гораздо быстрей язей и что они живут гораздо долее 18 лет, как полагают некоторые иностранные авторы.
Рыбы же, как известно, растут в течение почти всей своей жизни, хотя с известного возраста прирост их начинает постепенно уменьшаться. Эта беспрерывность роста и большая зависимость его от количества корма резко отличают рыб от птиц и зверей и имеют весьма важное значение для рыбного хозяйства, делая рыбоводство сравнительно более выгодным, чем всякое другое животноводство, что уже давно сознано китайцами. Я имею, конечно, в виду только прудово-озерное рыбное хозяйство, так как речное, за редкими исключениями, не может быть ведено частными лицами.
Как сказано выше, голавль предпочитает небольшие, несудоходные реки большим. Он любит песчаное, каменистое или глинистое дно и избегает ила и тины, в чем составляет совершенную противоположность язю. Можно даже принять за правило, что там, где много голавлей, не может быть много язей, и наоборот, так что эти две близкие породы рыб находятся как бы в некотором антагонизме. Например, в бассейне Москвы-реки и вообще в Окском голавль преобладает над язем в верховьях Москвы-реки и Клязьмы, также в их притоках – Пахре, Десне, Сетуни, Уче и др., тогда как, начиная с среднего течения первых двух рек (от г. Москвы и с. Павлова на Клязьме), голавлей по крайней мере вдесятеро менее язей.
По всему образу жизни голавль довольно сходен с форелью, которую и заменяет в средней и южной России. Он очень любит песчаные мели и каменистые перекаты с довольно быстрым течением, также водовороты под крутоярами и охотно держится под береговыми кустами лозы и деревьями ольхи и чернотала, дающими ему обильную пищу – насекомых. В заводи, заливы и старые русла он заходит очень редко и положительно избегает тихих травянистых мест. Даже весною, в водополь, он не выходит из русла в пойму, а обыкновенно поднимается в притоки, где и мечет икру. По этой причине голавли так редко встречаются в поемных озерах, где всегда бывает много язя, леща, плотвы, окуня и щуки, а на юге и сазана.
Еще в феврале, с первыми оттепелями и закраинами, голавли начинают выходить из зимнего оцепенения, в котором пребывали с глубокой осени, и из глубоких ям-становищ перебираются на мелкие места и понемногу, исподволь, вместе с прибылью воды, трогаются против течения, охотно заходя в мелкие притоки. Этот весенний ход голавля совершается стаями приблизительно одного возраста, более или менее многочисленными, смотря по местности и величине рыб, но никогда не бывающими такими большими, как стая язей, тем более плотвы.
Нерестятся голавли, по моим наблюдениям, уже по 3-му году, достигнув величины около 1/2 фунта, более или менее, что зависит от изобилия корма. Кроме того, следует заметить, что самки значительно крупнее самцов одинакового возраста, и я в Москве-реке не встречал икряников менее фунта весом. Начинают тереться, кажется, самые крупные голавли, а кончают мелкие, которым только минуло два года. Судя по громадному количеству встречающихся молошников, надо полагать, что самок гораздо менее, чем самцов. Так и следовало, впрочем, ожидать, принимая во внимание место нерестования и, пожалуй, относительно небольшую величину молошников. Голавли почти всегда мечут икру на довольно быстрых и очень неглубоких перекатах, вернее мелях, с хрящеватым или каменистым дном. На юге России голавли нерестятся в конце марта или в первой половине апреля, а в средних губерниях почти всегда в последних числах. Но время нереста находится в прямой зависимости от погоды и вскрытия реки. Вообще можно принять, что голавль выметывает икру 7-10 днями позднее язя, когда река уже почти достигнет своего обычного уровня и вода просветлеет. Так, по крайней мере, замечено мною на Москве-реке. В больших же реках, например в Оке и Волге, голавль вряд ли когда мечет икру и для этой цели обыкновенно входит в речки, непосредственно впадающие в эти реки. Самый ранний нерест в Москве-реке наблюдался в 1890 году, когда уже в начале апреля ловили голавлей с вытекающею икрою; однако в том же году небольшие самцы, – от четверти до полфунта весом – с вытекающими молоками встречались до последних чисел мая, из чего можно заключить, что период нерестования продолжается до двух месяцев, быть может и в июне, как говорят некоторые немецкие рыболовные авторы.
Это доказывается и тем, что осенью, в сентябре, можно встретить одновременно в одних и тех же местах стайки голавликов-селетков Б 2-3 вершка длины и голавликов в 3/4 – 1 вершок. Эти голавлики позднего вывода, подобно всем или почти всем рыбам, составляют, так сказать, первый помет, т. е. принадлежат молодым голавлям и вряд ли доживают до весны, так как осенью совершенно беззащитны и беспощадно истребляются хищными и полухищными рыбами. Икра голавлей оранжевого цвета, чем отличается
от икры других карповых, и, кроме того, очень мелка – с маковое зерно. Судя по тому, что в полуторафунтовой самке было насчитано 100 тысяч икринок, надо полагать, что самые крупные экземпляры имеют их свыше миллиона и что это одна из самых плодовитых рыб. Если же голавли нигде не поражают своею многочисленностью, подобно плотве, сазану, лещу, то это зависит от того, что большая часть икры уносится течением неоплодотворенною, не успев прилипнуть к камням или другим подводным предметам; кроме того, масса оплодотворенной икры поедается рыбами. Впрочем, в не очень быстрых местах и при многочисленности стаи выпускается столько молок, что вода становится белой. Нерест каждой стаи, по-видимому, непродолжителен и оканчивается в несколько часов. По-видимому, голавли выпускают половые продукты разом, а не в несколько приемов.
Выметав икру, голавли разбиваются на мелкие стайки, а самые крупные – на пары или одиночки, уходят в ямы и некоторое время, около недели, болеют и собираются с силами. Затем они снова выходят на мелкие и быстрые места, на перекаты и под плотины и начинают жадно кормиться. В средней России этот выход происходит в начале мая, редко в конце апреля. Нельзя, впрочем, сказать, чтобы голавль все лето придерживался перекатов; он выходит сюда только периодически, чаще среди дня, в ясную погоду, а большую часть стоит на границе переката с глубью, за уступом дна, иногда за камнем. Вообще он любит близость быстрины и струи, несущей ему пищу, но при всей своей силе не может долго стоять на быри без какой-либо защиты. Он любит также водовороты, особенно в быстрых речках, и мельничные омута, охотно стоит за мостовыми сваями, а также там, где два течения сливаются в одно, например ниже устоев моста. В речках голавль почти всегда держится под нависшими кустами и деревьями, дающими ему обильную пищу в виде падающих в воду майских жуков и других насекомых, и здесь он встречается нередко и в почти стоячей воде.
Кроме того, местопребывание голавля обусловливается также состоянием погоды. В полдни, в жаркое время, голавли плавают на поверхности, и вообще, чем яснее погода, тем они выше стоят; в холодную погоду они опускаются на дно, а в продолжительное ненастье уходят в глубокие места или забиваются под плоты, барки и (в прудах) даже под наплавы и в траву.
Ночью голавль тоже находится в движении и кормится, хотя и не может быть назван ночной рыбой, как язь; в это время он стоит на более глубоких местах и на дне, но в лунные ночи обыкновенно плавится. Ветер летом всегда заставляет голавлей выходить на быстрину и подниматься кверху в ожидании обильной поживы. Замечено также, что они находятся в большом оживлении перед грозою и чрезвычайно жадно берут в это время на рака, что, вероятно, происходит от того, что последний перед грозой выходит из нор. Но как только начнутся гром и молния и пойдет ливень, рыба под влиянием электричества уходит в глубину. Не очень большой дождь побуждает голавлей подходить к ручьям, несущим мутную воду. На Москве-реке, в городе, голавли весьма охотно держатся близ водосточных труб, несущих всякую гадость.
В общем, голавль держится в менее глубоких и более быстрых местах, чем язь, и чаще последнего плавает на поверхности. По этой причине он кажется более осмотрительным и осторожным, чем его сродич, что несправедливо. Голавль осторожен, только когда видит рыболова или грозящую ему опасность, а так как он чаще держится в верхних слоях воды и в более прозрачной воде и обладает более острым зрением, чем язь, то немудрено было прийти к ошибочному заключению относительно его умственных способностей. При одинаковых условиях голавли всегда оказываются более жадными, смелыми и неосмотрительными, чем язь, в особенности же ночью или в обществе товарищей.
Пища его довольно разнообразна, и голавль может назваться вполне всеядною рыбою, так как кормится и насекомыми, и растительною пищею, и рыбою, даже мышами и крысами. Хищным голавль становится большею частью, когда достигнет веса около 2 фунтов, а местами, при изобилии раков, еще того позднее, но рыбью мелюзгу летом хватают и небольшие голавлики. Главную пищу голавля, летом почти исключительную, составляют раки мелкие и крупные.
По весне голавль кормится больше червями, попавшими в реку; затем – на небольших реках – майскими жуками и другими насекомыми, падающими в воду; позднее – раками, местами метлицей (поденкой) и кузнечиками, падающими в воду с прибрежных покосов. В сентябре голавли питаются главным образом лягушками, или, вернее, лягушатами, собирающимися в реке для зимовки, а также мелкою рыбою, преимущественно пескарями, на которых иногда устраивают на песчаных перекатах настоящие облавы.
Вообще голавль ведет весьма правильный, методичный образ жизни, то держась на известных местах поверху днем, то на глубине, большею частью около крутых и обрывистых берегов с рачьими норами – именно по ночам. Как сказано выше, голавли держатся после нереста небольшими стайками, которые бывают тем больше, чем они моложе. Рыбы по 3-4-му году, т. е. однодвухфунтовые, плавают по 10-30 штук вместе, более же крупные, до 5 фунтов, редко более десятка, а крупные, до 10 ф. и больше, – чаще парами или в одиночку. Нередко можно видеть стаи и смешанных возрастов, вернее, несколько смешавшихся стай; в таком случае впереди идут голавли помельче, а сзади – самые крупные. Каждая стая имеет свой притон на глубоком, сравнительно тихом месте – большею частью в яме, куда скрывается для отдыха, а также от сетей и других опасностей. Отсюда они выходят по нескольку раз в день жировать, т. е. кормиться, поднимаясь кверху иногда на несколько сот сажен и возвращаясь затем обратно. Голавли плывут тогда большею частью поверху, на четверть от поверхности или менее, вереницами, один за другим, изредка опускаясь на дно.
Этот путь имеет вид ломаной линии, изгибы которой зависят от свойства дна и силы течения; в общем, если течение не очень сильно, то станица придерживается главной струи, хотя заходит и в затишья, под кусты и деревья. Подъем этот совершается довольно медленно, но в глубоких иловатых местах и на больших быстринах станица обыкновенно прибавляет ходу.
Дойдя до какого-нибудь известного пункта в реке – ямы, мели, переката, она возвращается обратно, но это скатывание совершается сравнительно быстро, и голавли подвигаются по воде кругами и чаще погружаются в глубину. Добежав до места своей стоянки, станица некоторое время там задерживается и затем вновь поднимается, аккуратно и точно придерживаясь той же дороги.
Такой образ жизни ведут небольшие и средние голавли все лето, начиная примерно с середины мая (в средней России) до начала осени Затем привычки их довольно резко меняются, и плавятся они все реже и реже, что зависит, вероятно, от того, что главную пищу их составляют уже не различные насекомые и раки, а преимущественно лягушата и мелкая рыба, в особенности пескари, которыми они не пренебрегают и летом. С наступлением заморозков и увеличением силы течения вследствие осенних дождей голавли покидают свои летние стоянки, держатся в сравнительно глубоких местах, обыкновенно поднимаются к верху, к плотинам и шлюзам, а в октябре или в начале ноября окончательно залегают в ямы на зимовку и всю зиму до весны пребывают в полусонном состоянии, подобно сазанам, и принимают пищу только в исключительных случаях, после продолжительных оттепелей. Этой спячкой голавли отличаются от язей, плотвы, лещей и некоторых других карповых рыб. Следует, однако, заметить, что в теплые зимы голавли даже в декабре и январе встречаются на сравнительно мелких местах и недурно берут на удочку. На Москве-реке, например, их нередко ловят среди зимы с лодки, под Бабьегородской плотиной, где река никогда не замерзает.
Во время своего медленного подъема на жировку станицы голавлей плывут с открытыми ртами и зорко следят за всем окружающим, в особенности на поверхности воды: все упавшее с берега или несомое течением привлекает на себя их внимание, и они бросаются на каждый сучочек, лист и соринку, особенно небольшие голавлики, таскают эти предметы и даже пробуют их вкус; крупные голавли менее любопытны и неосторожны, но если заметили, что впереди их мелкие гола вли хватают какой-либо корм, то бросаются к ним, отгоняют их со струи, несущей корм, и нередко отнимают у них пойманное. При виде какого-либо незнакомого предмета, плывущего на воде, голавли обыкновенно круто сворачивают в сторону или погружаются на дно; мало того, даже насекомые – жуки, стрекозы, кузнечики, упавшие или брошенные в открытом месте, и не у берега, а посредине реки, – возбуждают их недоверие и нередко остаются нетронутыми. Между тем, эти самые насекомые, упавшие близ берега и кустов, с жадностью хватаются осторожными рыбами, и между ними начинается суматоха и возня. Голавли бултыхаются на поверхности, нередко выпрыгивая наружу, и это бултыхание очень напоминает звук брошенного в воду куска глины. На пути своем они также нередко взрывают носами песок и хрящ, разыскивая тут личинок и рачат, почему нередко дорога стайки обозначается мутными струйками.
В местах, изобильных голавлями, стайки следуют одна за другой в незначительном отдалении и если встретят много корма, то смешиваются между собою. Крупные голавли часто встречаются на быстринах, где держатся за крупными камнями. В запруженных, тихо текущих реках голавли держатся главным образом в мельничных омутах и ниже их; в самом же пруде встречаются довольно редко. В стоячей воде голавль становится очень ленивым и неподвижным. Мелкие, так сказать несовершеннолетние, голавлики ведут иной образ жизни. Первое время после выхода из икры они держатся около берега, на тихих местах, иногда даже в траве, но большею частью около плотов, пристаней и купален. Но уже в июне, еще не достигнув вершковой длины, юные голавлики начинают мало-помалу подвигаться к середине реки, вообще на струю, хотя еще избегают быри и перекатов; впрочем, они охотно держатся в ближайшем от них соседстве, около свай и камней, поросших шелковником, т. е. зеленью, которая, по-видимому, служит главною летнею пищею большинства речных рыб, особенно ее молоди. Как известно, мелких ракообразных – дафний, циклопов и пр. – в текущей воде бывает очень мало. Под мельницами главною пищею голавликов, как и всякой другой мелочи бели, до гольяна включительно, служит т. н. “бус”, т. е. мучная пыль, падающая в воду.
Стайки голавликов-селетков первое время бывают довольно значительны – несколько сот, даже тысяч особей, но они быстро уменьшаются, так как сильно истребляются хищниками, особенно взрослыми голавлями, а также и чайками, ибо мелкие голавлики всегда держатся около самой поверхности, опускаясь на дно только в холод и ненастье. Кроме того, огромное количество селетков сносится водою; привычка их держаться на струе, в мельничных ящиках, ведущих к колесу, а также очень близко к шлюзам, оказывается для них гибельной, так как стоит только почему-либо увеличиться течению и голавлики становятся жертвами своей опрометчивости. Однажды я наблюдал на одном из москворецких шлюзов, около берега, стайку голавликов сотни в полторы или две. Она упорно держалась против довольно сильной струи и искусно лавировала, то стремительно бросаясь вперед, то отступая назад; при этом последнем маневре задние иногда осаживали слишком далеко и попадали в более сильное течение, с которым уже не были в состоянии справиться, и падали вниз. В пять минут я насчитал десять погибших. Сколько молоди рыбы погибает таким образом при каждом паводке на шлюзованных реках, где приходится спускать воду, трудно себе представить. По моему мнению, в этом надо искать главную причину, почему на Москве-реке при каждой прибыли воды вся крупная рыба подходит к шлюзам, поднимаясь сюда чуть не за несколько десятков верст.
Мелкие голавлики с виду очень похожи на ельчиков, но отличаются от них более темным цветом спины и более толстою головою; кроме того, они гораздо ранее последних отходят от берегов на чистые места и затем держатся на более сильном течении. Любимое их место – это наружные углы купален, где течение отбивается в сторону. При благоприятных условиях голавлики растут очень быстро, скорее язиков. В августе они уже достигают двух вершков длины, в сентябре трех, а в мае я редко встречал (в Москве-реке) голавликов, уже перегодовавших, менее 4 вершков и 1/4 фунта весом. О голавликах позднего вывода уже упоминалось выше. К следующему году эти голавлики достигают веса от полуфунта до одного, сообразно корму и полу, и уже способны к размножению. По моим наблюдениям, самцы с зрелыми молоками встречаются даже по второму году. Голавлики-селетки ведут все лето почти оседлую жизнь, не покидая очень тесного, избранного ими района, но к осени уходят на глубину и затем скрываются. Годовалые голавлики тоже летом далеко не уходят и стоят на одних местах – близ купален, плотов, плавучих мостов, иногда под берегом, около кустов и деревьев и даже между лопухами. Есть некоторые основания предполагать, что из небольших малокормных речек голавли по достижении известного возраста переходят в более кормные воды, спускаясь ниже. В Москве-реке замечается обратное явление: большая часть голавлей по причине дурного качества воды из среднего течения уходит кверху. Вообще с порчею воды от фабрик и заводов количество этой рыбы постепенно уменьшается, местонахождения ее суживаются.
Так как голавль держится большею частью в небольших реках, притом или на мелких местах, или на ямах, и значительными стаями не встречается, то при его осторожности и проворстве он редко становится добычею рыбака и нигде не может иметь промыслового значения. Всего более добывается голавлей весною, во время нереста, в верши, куда они идут весьма охотно; в мережи, бредни и невода голавли попадают сравнительно реже других рыб, преимущественно позднею осенью и зимою (в невода). Если не везде, то в очень многих местностях голавли главным образом составляют добычу не рыболова-промышленника, а охотника-удильщика. К охоте же можно причислить стрельбу голавлей из ружья на перекатах (см. “Язь”). Не помню, в какой иностранной книжке я читал совет стрелять голавлей из арбалета стрелами с зазубринами, как у крючка, привязанными с противуположного конца к тонкой бечевке, намотанной на катушку, которая прикреплена к концу станка арбалета Это приспособление дает возможность вытаскивать рыбу без лодки и не входя в воду.
Уженье голавля, однако, принадлежит к числу самых трудных и требует в большинстве случаев основательного знания привычек этой рыбы и немало сноровки. Уженье это довольно разнообразно, особенно что касается насадок, которые изменяются сообразно времени года и другим условиям. Прежде чем приступить к описанию этих разнообразных способов ловли голавля, считаю необходимым сделать несколько общих замечаний относительно уженья этой рыбы.
Голавль хотя кормится и ночью, но все-таки более дневная рыба, чем язь, а потому и ловят его больше днем. А так как он держится в чистой и мелкой воде, то всего удобнее ловить его или с берега, с мостов, плотов и купален, или же в забродку; уженье же с лодки употребляется сравнительно редко. Главное условие успеха – не быть замеченным и услышанным этой рыбой, держащейся в верхних слоях воды, а потому надо ловить из-за прикрытия – кустов, деревьев – и стараться, чтобы тень не падала на воду. О месте и времени, удобном для ловли, было уже говорено выше. Голавли берут очень жадно после не очень сильного дождя, при первых потоках мутной воды, и подходят тогда к ручьям, оврагам и водостокам. Так как у голавля пасть очень велика, то благоразумнее употреблять возможно большие крючки, насколько это позволяет насадка. Относительно последней надо отметить, что на незнакомую приманку голавли берут весьма неохотно; мало того, для успеха ловли не мешает знать, чем они кормятся в данное время, что достигается вскрытием пойманных. Прикормка при ловле голавлей употребляется русскими рыболовами сравнительно редко, и очень немногие заранее приваживают эту рыбу. Между тем это единс твенное верное средство не остаться без добычи. Привадить, т. е. приучить голавлей посещать известное место, можно различными пареными зернами, хлебом, которые иногда сдабриваются маслом и пахучими веществами. Еще лучше – куски или крошки конопляных или льняных выжимок (колоб, макуха, дуранда).
Прикормка же, бросаемая перед уженьем и во время ловли, должна состоять из более легких веществ, которые бы могли привлечь рыбу издалека. Лучшею прикормкою надо считать муравьиные яйца, также отруби, особенно для уженья поверху, затем макуха – толченая и кусочками; за границей же в наибольшем употреблении свернувшаяся кровь, которая опускается в начале ловли с камнем в частой сетке и, размываясь водою, привлекает голавлей за многие сотни сажен, однако не насыщая их. Некоторые довольствуются опусканием большой губки, смоченною кровью. У нас эта превосходная прикормка совершенно не известна. На все эти прикормки рыба, особенно голавль, подходит не столько потому, что видит их, сколько потому, что далеко слышит по течению шум, производимый рыбами, хватающими плывущий корм. Интересно наблюдать бульканье и возню, поднимаемую голавлями, когда они начинают хватать плывущие поверху муравьиные яйца. Прежде всего появляются мелкие годовалые голавлики, затем подходят побольше, и наконец являются самые крупные. Последних всего лучше привлекать жуками – майскими и хлебными. Так как голавль любит муть, то можно притравлять его взмучивая воду в устье ручья.
Достаточно в течение десяти минут хорошенько взмутить воду в ручье или реке, чтобы на муть подошли голавли, язи и другая рыба. Напротив, если взмучивать воду как на пескаря – с места лова, то этим можно только отогнать крупную рыбу. Голавль берет насадку с срыву, очень резко и внезапно, так что часто утаскивает удочку, особенно донную. Так как обыкновенно эта рыба ловится во время ее обычного подъема кверху, то и хватает она насадку на ходу, идя с нею дальше. Таким образом, после поимки одного голавля вся стайка разбегается и затем продолжает свой путь, так что большею частью приходится ждать следующей партии. Только лакомая прикормка может задержать станичку на более продолжительное время и, раззадорив аппетит рыб и прибавив им храбрости, побуждает их смелее хватать насадку. В прозрачной воде (особенно с моста) нетрудно наблюдать, как берут голавли.
Увидев насадку, стая подошедших рыб останавливается в нерешительности; наконец, один из партии, большею частью самый юный и неопытный, решается схватить насадку; остальные голавли, точно испугавшись смелости товарища, разбегаются во все стороны. Взяв насадку в рот, голавль, если не почувствует никакого препятствия, заглатывает се на ходу; если же она слишком велика и не помещается во рту или он почувствует сопротивление, тем более уколется, то бросает ее. На тихом течении, в прудах голавль очень ленив и даже лакомую пищу хватает не торопясь, медленно раскрывая свою объемистую пасть. Надо быть всегда готовым к подсечке и не зевать – это главное.
Подсекать можно посильнее, так как губы у голавля крепкие, а пасть гораздо мясистее, чем у язя. Вообще голавль срывается сравнительно реже последнего, но чаще его обрывает лески, что, впрочем, больше происходит от неуменья и неуместного пугания рыбы шумом. Голавль хотя и сильнее и много упористее язя, но далеко не так вертляв, и при некоторой сноровке вытащить его вовсе не так трудно, как может показаться на первых порах; голавль даже вовсе нечасто выскакивает из воды, если его ловят не поверху; напротив, он тогда упорно придерживается дна, в особенности ночью. В силе, бойкости и особенно неутомимости голавль значительно уступает карпу и мирону, даже подусту одинакового веса. Вообще он скорее утомляется и чаще ошалевает после подсечки, чем язь.
Уженье голавлей может быть разделено на весеннее, летнее и осеннее. Каждый сезон имеет свои специальные насадки, оказывающиеся малодействительными в другое время; кроме того, каждая местность имеет свои излюбленные насадки и способы ловли, и незнакомую приманку голавль берет очень плохо, хотя можно приучить его ко всякой.
Главные насадки следующие: весною – червь и майский жук, летом – рак, осенью – лягушонок и живец.
С весны некоторое время до и после нереста голавль ловится на донную удочку, на большого земляного червя (выползка, глисту), как и язь. Вообще он начинает брать несколько позднее последнего, когда установится хорошая погода и распустятся березы.
Клев на червя весьма непродолжителен: голавль берет на него большею частью на рассвете и с наступлением сумерек, реже днем, и то если вода еще мутна; ночью клев реже, но вернее. Удочки употребляются те же, как и для ловли язей (см. далее), но крючки могут быть крупнее, а леска покрепче. Лучше всего становиться на лодке на мелях и перекатах, косах и отмелях с каменистым дном и довольно быстрым течением, недалеко от глубокого места, так, чтобы насадка находилась вблизи от ямы.
За неимением лодки можно с удобством ловить на донные с плотов, купален, плавучих мостов, в крайнем случае закидывают удочки с берега. Выползка голавль не особенно любит, но местами, где хорошо знаком с ним весною, когда очень голоден и корму мало, берет на него довольно жадно. Поклевка его отличается от поклевки язя тем, что он большею частью берет внезапно, без предварительных постукиваний и пощипываний, а потому необходимо держать удочку (или две) в руках или же класть около себя небольшой запас лески.
Еще лучше, конечно, ловить на донную с катушкой. Только при катушке можно быть вполне уверенным, что удочка не будет утащена голавлем в воду. Если же удочка будет привязана, то рыба большею частью срывается, причем обыкновенно стаскивает с крючка всего выползка, чего язь почти никогда не делает. Некоторые рыболовы при вялом клеве нарочно стравливают одного червя, слегка зацепив его за крючок так, чтобы голавль мог безнаказанно его сорвать, или же подбрасывают нарезанных выползков. После подсечки голавль узнается по тому, что он упорно держится на дне, не всплывая кверху, подобно язю, и идет большею частью или вбок, или против воды, т. е. на лодку. Ночью даже крупный голавль, если его не форсировать и не пугать резкими движениями, идет после подсечки очень ходко прямо на лодку и, ошалев, упирается в нее лбом. Этим моментом и нужно пользоваться для того, чтобы выхватить его из воды сачком или руками. Днем, а также если очень шуметь и суетиться, пойманный голавль очень часто уходит под лодку и затем обрывает леску; в таком случае необходимо отпускать леску (когда голавль идет к лодке, ее подбирают двумя пальцами, держа все время на слаби) сколько возможно далеко; в крайности же лучше бросить шестик и потом перехватить его. В конце мая голавль уже перестает вовсе брать на выползка до поздней осени.
На Москве-реке голавли попадаются при ловле язя с поплавком в проводку на муравьиные яйца (см. “Язь”), но довольно редко, так как этот способ уженья производится в довольно глубоких местах с умеренным и даже слабым течением. В мае весь голавль стоит на перекатах, а потому москворецкие рыбаки ловят его здесь, когда запрут Бабьегородскую плотину или немного ранее в забродку нахлыстом с легким грузилом, сначала на черного таракана вместе с шереспером (см. “Шереспер”), потом на шпанку, т. е. большую мясную муху и затем на тополевого червя – мохнатую пеструю гусеницу, во множестве держащуюся на листьях тополя. Но как на шпанку, так и червя попадается больше подъязков, чем голавлей, а потому об этих способах будет говориться в статье о язе. Местами небольшие голавли попадают весною на навозного червя, а также на мотыля.
Самая главная весенняя – майская – и частью летняя – июньская – ловля голавлей – это на майского жука, реже на хлебного, более мелкого. Майский жук и рак, бесспорно, любимейший корм голавля, однако нельзя не заметить, что не только на больших, но и на средних реках голавль берет на жука гораздо хуже, чем на речках, что объясняется тем, что берега последних чаще зарастают ивняком и ольхой и жуки здесь гораздо обильнее. Местами в мае и первой половине июня голавли кормятся исключительно майскими жуками, особенно при их урожае, который бывает, кажется, через три года в четвертый. Способов ловли на жука очень много: можно ловить на донную с тяжелым и легким грузилом, на поплавок с грузом и без него, с короткой и очень длинной леской, наконец, нахлыстом, поверху и из-за кустов или плавом с лодки. Рассмотрим вкратце все эти методы.
На донную удочку с тяжелым грузилом ловят сравнительно редко, большею частью по ночам, с лодки, на умеренном течении и средней глубине. Правильнее и целесообразнее уженье на перекатах с легким грузилом на длинное удилище с довольно длинною лескою, вроде москворецкой ловли язей на кузнечика (см. “Язь”). Жук плывет около дна, и рыба хватает его охотнее, чем неподвижного. Удочку более или менее часто перезакидывают. Этим способом можно ловить как днем, так и ночью, лучше с берега или взабродку, чем с лодки.
Жук насаживается почти всегда снизу, в грудной щитик, так, чтобы жало крючка (№ 1-3) свободно выходило или даже торчало наружу из зада насекомого. Другие пропускают крючок сбоку в щиток, к которому прикреплены крылья. Эти способы насаживания, однако, неудобны тем, что жука часто объедает или обрывает мелочь. Jobey советует продевать крючок через спинку между надкрыльями, так, чтобы жало выходило тоже в брюхе; этот способ очень хорош для уженья нахлыстом, потому что жук долго плавает и барахтается на брюхе. Еще лучше (особенно когда жуков мало), но несколько хлопотливо снять поводок и, зацепив его петлю (которою он пристегивается к леске) длинной иголкой (для этого ушко немного пропиливается, образуя крючок), пропустить через голову и все тело; крючок таким образом находится наружу у головы. Или же берут небольшой якорек (№ 6-8) и точно так же продевают его через задний проход в рот, т. е. через все тело жука, так, чтобы тройничок торчал из хвоста насекомого. Подсеченный голавль выплевывает жука, который вздергивается на леску без изъяна; таким образом, на одну насадку можно поймать 4-5 рыб. Кроме того, при продевании иголкою жук очень долго живет и шевелит ногами, что весьма важно.
Некоторые авторы (John Fisher) советуют отрывать у жуков надкрылья и (передние) ноги, но это большею частью излишне, особенно отрывание лапок. Для того, чтобы жук дольше держался на воде (особенно при ловле нахлыстом), достаточно расправить ему надкрылья, но если голавли мелки, то можно обрывать надкрылья, так как крылья при забрасывании силою воздуха раскрываются и жук падает на воду очень плавно. Как известно, майские жуки появляются (в средних губерниях) около половины мая и держатся около месяца. Ловят их или с вечера, после заката, когда они начинают летать, кисейной сеткой, а еще лучше – частым сачком или же стряхивают с деревьев ранним утром, когда они еще не успели оправиться от оцепенения. Хлебные, или июньские, жуки (Rhizotragus solstitialis) похожи видом на майского, но значительно меньше и темнее его; особенно многочисленны бывают они на юге, на нивах, во время цветения ржи. Обыкновенно на крючок насаживают трех хлебных жуков.
При уженьи нахлыстом некоторые западноевропейские, особенно английские, рыболовы предпочитают живым жукам искусственных из гуттаперчи, пробки и мастики, но это предпочтение вызвано главным образом нежеланием возиться с живыми насекомыми; если их нет или очень мало, то на искусственного жука поймать трудно, разве только на быстрине. Кроме того, у нас почти все продажные жуки тонут и вовсе непригодны для верховой ловли, а на искусственную насадку можно ловить только поверху и на глаз. На жука с поплавком ловят сравнительно редко по той причине, что голавль поплавка боится, да последний большею частью бывает излишен, так как эта ловля собственно верховая, без грузила. Но иногда, например при ветре, когда голавли особенно жадно берут на жука, потому что в такую погоду больше жуков падает в воду, приходится употреблять самоогружающиеся поплавки, т. е. поплавки с грузом внутри.
Собственно говоря, самоогружающиеся поплавки с успехом употребляются только в мелкой, быстрой и прозрачной воде на тонущую приманку, которая своим быстрым падением может возбудить опасения осторожной или сытой рыбы. Для того, чтобы можно было закидывать удочку без грузила, при ловле с берега почти необходимо, чтобы поплавок был достаточно тяжел и имел надлежащую устойчивость.
Для этого поплавок огружают, насколько это требуется, свинцом. Самый простейший самоогружающийся поплавок состоит из гусиного пера или кусочка бузины, из которого вынута сердцевина и один конец заткнут наглухо; в этот глухой конец всыпается несколько дробинок, а чтобы они не катались, прибивают их пыжом из кусочка ваты. Свободный конец поплавка затыкается плотно пригнанной палочкой. Необходимо, чтобы поплавок был так выверен, чтобы кончик его торчал из воды не более как на 1/4 дюйма. Такой поплавок очень хорош для уженья в тихой воде, но для ловли на быстрине необходимо, чтобы поплавок был лежачий.
Усовершенствованный самоогружающийся поплавок состоит из удлиненно-овальной пробки, просверленной вдоль; в сделанное отверстие вставляется тонкое перышко (из куриного или утиного крыла), а в эту трубку – клинышек из того же пера или палочки. Груз находится в самом поплавке; это полоска свинца надлежащих размеров, имеющая в разрезе треугольную форму и вставленная в соответственное продольное отверстие внизу поплавка (см. рисунок сбоку и в разрезе). Таким образом, поплавок будет иметь как бы свинцовую подошву. Выверенный поплавок в 4 местах (обозначенных пунктиром) обматывают шелком, чтобы свинец не сдвигался с места; затем его красят снизу в зеленый, а сверху в белый цвет и покрывают копаловым лаком. Для того, чтобы поплавок был виднее, иногда сверху делается небольшое отверстие, в которое вставляется маленькое белое перышко (см. рисунок).
Леска, разумеется, пропускается в перьяную центральную трубочку и затем заклинивается. Так как на быстрине такие тяжелые поплавки требуют энергичной подсечки, то удилище должно быть довольно жестко, а леска крепка – лучше всего здесь употреблять леску из связанных жилок. При плохом клеве самоогружающиеся поплавки весьма полезны, особенно когда требуется наловить поскорее живцов. Но во всяком случае ловля с этими поплавками гораздо затруднительнее и менее добычлива, чем так называемое уженье на пробочку, описанное далее (см. “Язь”). Лучший клев на жука при ловле поверху бывает после заката и в сумерках; днем же голавль берет гораздо осторожнее, тогда как, напротив, на кузнеца ловится почти исключительно днем. Обыкновенное нахлыстовое уженье голавля с берега на жука мало чем отличается от уженья нахлыстом форели, только закидывать жука приходится сравнительно недалеко, почему оно гораздо легче. Катушка здесь полезна, но не так необходима, как для ловли форели, и практичнее ловить голавля, как язя, на цельные гибкие удилища и тонкие, но крепкие волосяные лески; особенно церемониться с пойманным и распускать катушку, тем более с трещоткой, даже невыгодно, так как возня надолго распугивает рыбу и приходится менять место после каждой выуженной, что не всегда бывает удобно. Если жук не шевелится, то надо его слегка подергивать. Ловят или из-за кустов или же лежа на земле, если берег открытый; взабродку ловить нахлыстом на жука не стоит, за редкими исключениями; гораздо удобнее удить на перекатах с легким грузилом, далеко отпуская от себя насадку.
По всей вероятности, для этого уженья было бы иногда удобно применить нотингэмскую катушку (см. “Усач”). Некоторые ловят довольно успешно голавлей с плотов, плавучих мостов и купален, пуская длинную леску, к которой, начиная примерно на аршин от насадки – жука или, чаще, крупного зеленого кузнеца, – надеты в некотором расстоянии один от другого от 3 до 12 круглых или овальных просверленных насквозь поплавочков, выкрашенных в красную или черную краску. Это называется ловить “на пуговки”. Леска должна быть шелковая, крепкая, длиною не менее 10 сажен; привязывается она к длинному крепкому удилищу, так как подсекать надо очень сильно. Эта ловля бывает весьма успешна на глубоких местах и на слабом течении. Я полагаю, что здесь также можно было бы пользоваться нотингэмской катушкой, но ловить уже на тонкий шнурок и отпускать пуговки (которых много и не нужно) гораздо дальше – до 50 и более шагов. Самый верный, весенний и отчасти летний, способ ужения на жука, дающий возможность на одном и том же месте ловить почти ежедневно по несколько штук голавлей, – это уженье с берега на поплавочную удочку в глубокой и тихой воде на предварительно заприваженных местах.
Этот метод ловли, очень подробно описанный харьковским рыболовом Н. А. Дублянским, основан на знании образа жизни, привычек голавлей и, вероятно, может быть применен на всех небольших реках с берегами, заросшими кое-где кустами и деревьями. В мельничных омутах на жука и других насекомых голавль берет неохотно, и он здесь всего лучше ловится на хлеб, реже на угря, червя и на живца.
Ловля на жука с поплавком производится в местах, наичаще посещаемых голавлями, – в конце весны и в начале лета, именно там, где над водою нависли деревья, кусты или камыш, с которых падают жуки и другие насекомые. Всего удобнее, если глубина будет здесь довольно значительна – не менее 2 аршин, а течение очень слабо. Таких пунктов надо выбрать не менее двух или трех на расстоянии нескольких десятков сажен. В каждом избранном месте подчищаются мешающие сучья, ветки и камыш, устраивается сиденье таким образом, чтобы можно было оставаться невидимым рыбе; затем у сиденья вколачивают две вилки – одну на берегу, другую в воде, и кладут на эти развилки длинную палку или негодную удочку с шнурком и поплавком из куги (тростника). Назначение этой фальшивой удочки – приучить рыбу к виду настоящей во время уженья. Суть заключается, однако, в прикормке или, вернее, приваде.
Прикармливают рыбу дней шесть-семь, бросая ежедневно или через день, не ранее 10 часов утра, на место, где будет впоследствии находиться насадка, смоченную в воде измельченную макуху (конопляные выжимки) и пшеничные отруби; то и другое бросают с перерывами (через 2-3 минуты) небольшими щепотками, отнюдь не показываясь из засады.
Когда эта мелкая и легкая прикормка привлечет достаточное количество голавлей, начинают бросать майских или хлебных жуков вместе с небольшими кусочками макухи, так, чтобы кусочки эти падали на дно около насадки. Достаточной ежедневной порцией можно считать фунта полтора макухи и десятка два жуков. В последние два-три дня для более верного успеха ловли, прежде чем бросать жуков в воду, весьма полезно привязывать к ним нитки даже с поплавком из куги, прокалывать мягкие места соломинкой, сучочком и т. п. Когда голавли станут безбоязненно хватать таких жуков, можно начинать ловлю с полною уверенностью в успехе.
Ловят только на одну удочку, которая кладется на рогульки, на место фальшивой. Удилище должно быть крепкое, легкое, негибкое и возможно более длинное; лучше всего цельное березовое; верхнюю половину его полезно окрашивать зеленою краскою, особенно при ловле из-за тростника. Можно, без сомнения, употреблять здесь и английские складные удилища с кольцами и катушкой, но продолжительная возня надолго отпугивает рыбу, и выгоднее как можно скорее вытаскивать голавля на берег и не давать ему возможности запутаться в траве, т. е. употреблять крепкие и толстые лески. Всего пригоднее плетеные шелковые английские шнурки (№ 4 и даже крупнее) или же из кавказского сырца, выдерживающие 12-15 фунтов мертвого веса. Длина лески ни в каком случае не должна быть более длины удилища. Крючок берется средний (№ 4); поплавок делается из зеленой куги (в крайности из сухого сучочка) и прикрепляется таким образом, чтобы насадка была четверти на две от дна; грузило небольшое, а в стоячей воде может и не быть вовсе, так что жук плавает на поверхности и ловят уже поверху, с поплавком.
Клев голавлей на приваде начинается с 10 часов утра и продолжается с перерывами почти до 6 ч. пополудни. В ясную и тихую погоду они берут лучше, чем в облачную и ветреную. Рыболов, согнувшись, осторожным и незаметным образом подходит к месту, снимает фальшивую удочку и, стоя на коленях, забрасывает настоящую, заблаговременно насаженную жуком; острие крючка должно быть скрыто в мягких частях насекомого и отнюдь не выходить наружу.
Лучше всего закидывать, натянув лесу так, чтобы удилище согнулось; потом выпустив ее из рук, подают удилище вперед и тихо кладут его на развилки. Затем в несколько приемов подбрасывается макуха с отрубями, а как только послышится плеск, то и жуки. Все внимание рыболова должно быть обращено на поплавок, и руку надо держать на комле удилища в полной готовности к подсечке. Сначала насадку щиплет мелочь, но в скором времени подходят более крупные голавли, и поплавок внезапно исчезает.
Первое время, т. е. в первый день, они, впрочем, берут не торопясь, но потом становятся осторожнее и хватают насадку с срыву, совершенно неожиданно, нередко утаскивая удочку и даже выдергивая ее из рук. Этой стремительностью они как бы рассчитывают избежать подозреваемой опасности, в чем иногда и успевают. Подсечка не должна быть резкою, и вставать с места можно только в крайности. Если попался небольшой или даже средний голавль, то во избежание плеска и шума надо держать его как можно круче и как можно скорее поднимать кверху и тащить из воды на берег.
Только крупных голавлей по необходимости приходится некотор ое время водить стоя и затем подхватывать сачком. В этом случае большею частью клев прекращается, и надо переходить на другое прикормленное место. Если же возня была непродолжительной и не шумной, то, бросив несколько раз на место прикормки, минут через 15-20 можно опять поймать голавля. Ежедневно на одном месте ловить не следует. По всей вероятности, при этом способе ловли можно вместо жука насаживать и кусочки избоины; но так как она почти не держится на крючке, то куски эти обыкновенно или привязываются к нему ниткой, или же кусок кубиком величиною с игральную кость перевязывают накрест тонкой ниткой, за которую и зацепляют крючком. Для усиления запаха избоину не мешает поджаривать на сковороде. Летнее уженье голавля еще разнообразнее; кроме упомянутых способов и насадок, ловят его на хлеб, на зелень, на ягоды, сыр, б. ч. с поплавком; на кузнечика – нахлыстом с берега или лодки, затем на пиявку, на угря и главным образом на рака. На хлебную насадку вообще голавль берет только в местах населенных, там, где он привык встречать таковую, – в городах, селениях, на мельницах. Всего лучше ловить его в тихих и глубоких местах, под мостами, плотами, мельницами, также около купален на донную, взакидку или же на длинное удилище без поплавка и с легким грузилом и с короткою леской – не длиннее удилища. Насадкою служит черный или белый хлеб, к которому не мешает прибавлять различных пахучих и маслянистых веществ или сминать вместе с швейцарским или зеленым сыром в виде груши или шарик величиною с волошский орех. На юге голавлей ловят на галушку и на пшеничное тесто; у нас, в Москве, иногда на драчену, нарезанную кубиками. На зерна пшеницы, риса, гороха голавль идет плохо, преимущественно под мельницами, да и ловить его на мелкую насадку, а следовательно, на мелкие крючки крайне неудобно. Из других летних растительных насадок следует упомянуть о зелени, на которую идет, впрочем, больше мелкий голавль; ловят с поплавком на тихих местах, пониже мелей, перекатов и мостов, как и плотву, только крючки надо брать покрупнее (№ 8-9) и прядочки делать потолще. В Германии местами весьма успешно удят (на донную) на мелкий недоваренный картофель, который довольно хорошо держится на крючке. Замечу кстати, что вареный картофель может служить и для приваживания всякой крупной рыбы, особенно карпов, язей, миронов. Одною из лучших, хотя и неудобных, насадок служит уже упомянутая избоина, конопляная и льняная, о которой было уже упомянуто и о которой будет еще говориться далее (см. “Язь”). В Западной Европе весьма распространен способ уженья голавлей на ягоды, преимущественно вишню. Эта насадка у нас почти совершенно неизвестна, хотя несомненно, что она может очень удачно применяться во многих местностях, изобилующих фруктовыми садами и огородами, а также в реках, протекающих через города, особенно если по реке расположены водочные заводы, приготовляющие наливки. Вся ягода, главным образом вишня и рябина, по миновании в ней надобности спускается в воду, и рыба в таких местах отлично приважена к этому корму и часто бывает набита битком ягодами. Так, например, это постоянно замечается на Москве-реке, близ Каменного моста, около завода Ивана Смирнова, вероятно, и во многих других местах, а потому считаю необходимым остановиться на этом оригинальном способе ловли,который москворецкими рыболовами может быть применен главным образом не для ловли голавлей, а язей (вернее, подъязков), так как последних гораздо более.
За границей голавли берут на вишню и ягоды чуть не повсеместно, вероятно потому, что в реки здесь часто выбрасывают испортившиеся и, кроме того, употребляют их в виде прикормки или даже приваживают ими, что у нас еще более необходимо. Ловят на вишню в тихих и глубоких местах, большею частью с берега, на очень длинные удилища с катушкой, реже на донные, с легким грузилом или вовсе без груза; поплавок, кажется, употребляется довольно редко. Для насадки красная вишня предпочитается черной, недоспелая – переспелой и мелкая и средняя – крупной. Некоторые французские авторы (Пуатевен) советуют вынимать косточку оттуда, где прикрепляется стебелек, но в этом виде вишня очень плохо держится на крючке и легко сбивается рыбой, почему целесообразнее не только оставлять косточку, но и черешок. Насаживается вишня тремя способами: если косточка у нее вынута, то необходимо снимать поводок и пропускать его через отверстие, проколотое против места прикрепления черешка; в этом случае предпочитается двойной крючок (№ 6-7) или, еще лучше, якорек (№ 7-8). Немцы выбирают вишни с самыми крепкими черенками, т. е. недозрелые, и черенок этот привязывают шелковинкой к стержню крупного (примерно № 0 или № 1) крючка так, чтобы ягода лежала в сгибе крючка. Всего лучше держится вишня, но требует сильной подсечки, если крючком (№ 1 или 2) осторожно проколоть ягоду около черешка (который не мешает обстричь) и затем пропустить вокруг косточки; при таком способе насаживания вишня может быть причислена к самым прочным насадкам.Ловят на вишню, конечно, летом – в июле, редко в июне, но несомненно, что уженье это местами может производиться круглый год. Один известный французский рыболов, как рассказывают, купил зимою 6 вишен за 3 франка и поймал 6 чудесных голавлей (во Франции последние берут и зимою). В вышеупомянутом месте Москвы-реки, вероятно, можно ловить на вишню с весны до глубокой осени, если не на свежую, то из-под наливки или даже на маринованную в уксусе. Из других ягод для насадки, вероятно, всего пригоднее окажется рябина, так как она будет крепче держаться на крючке, чем виноград, крыжовник и т. п. Эти последние ягоды надо насаживать как вишню без косточки, т. е. продевая поводок с двойничком или якорьком. Всего удачнее бывает уженье это на небольших реках, причем предварительно бросают какую-либо легкую прикормку, которая бы привлекла рыбу издалека, а затем и некоторое количество ягод. Пуатевен советует ловить с 4-5 небольшими поплавочками и отпускать вишню далеко или идти берегом за поплавками. В Германии на небольших речках ловят также закидывая насадку к противуположному берегу, подтаскивая к себе небольшими толчками и затем снова перебрасывая. При уженьи с лодки всего лучше, если есть небольшое течение, дозволяющее закинуть вишню подальше от лодки. При этом условии, если медленно переводить длинное удилище направо и налево от себя, то подтаскивая, то отпуская леску, – вишня будет описывать на дне более или менее крутые дуги и привлекать этим рыбу. По Пуатевену, голавли в прудах берут на вишню будто бы с 4 до 6 часов пополудни; я полагаю, что это скорее ночная, чем дневная насадка. Голавль берет на вишню очень жадно, резко и верно; очень часто даже успевает проглотить ее. Подсекать надо при первой поклевке и не очень резко кистью. При уженьи с катушкой на тонкие лески лучше вываживать голавля, не давая ему, однако, много лески; при надежной же леске выгоднее скорее вытаскивать рыбу на поверхность, к берегу или к лодке. Чтобы покончить с растительной насадкой, упомянем об одном забавном способе ловли (но не уженья) голавлей на тыкву, упоминаемом Эренкрейцем. Последний рассказывает, как один солдат разрезывал тыкву пополам и продевал в нее множество поводков с крючками; поводки он связывал сверху, на корке, а крючок втыкал в мякоть и затем пускал тыкву на воду мякотью вниз. Голавлики и другая мелкая и средняя рыба начинали щипать мякоть и при этом попадались на крючок. Из летних животных насадок всего менее употребительны мучной червь, подкорыш, опарыш и ракушка. Мучной червь, или костяник, – личинка мучного хруща, которого можно доставать почти во всякой булочной, очень прочно держится на крючке, но рыболовам гораздо менее известен, чем любителям соловьев и других насекомоядных птиц. Не думаю, чтобы он был хуже опарыша или подкорыша. Голавль, однако, берет на костяника не везде, а большею частью где лучше знаком с ними, напр. под мельницами. Насаживать лучше по нескольку червей, зацепляя их пониже головки на довольно легкий крючок (№ 7-8). Опарыш – очень хорошая насадка, но на нее можно ловить без катушки только мелких голавликов, так как крупные с маленького крючка срываются. Немногим лучше и подкорыши – личинки жуков различных видов, находимые в большом количестве в старых пнях, а чаще в плотах. Они-то главным образом и привлекают в последние места рыбу, а потому, по моему мнению, с плотов всего лучше удить на подкорыша. Последний в Западной Сибири (на Иртыше, в Омске) служит одною из главнейших насадок, и в Омске замораживают его на зиму в большом количестве. Ракушка, т. е. моллюск большой двухстворчатой раковины (Unio или Anodonta), – превосходная насадка для крупных голавлей, но тоже малоупотребительна. На нее ловят исключительно на донную, ночью, тоща как предыдущие насадки требуют поплавка; очень редко на них удят с легким грузилом без поплавка. Кроме того, летом можно ловить голавлей на весенние насадки – черного таракана, тополевого червя, шпанку; некоторые говорят, что голавль и язь очень жадно берут на пустую кожуру личинок стрекоз, но эта насадка очень плохо держится на крючке. В конце лета местами, где близ реки много огородов, всегда удачно удят голавлей на картофельных и капустных (зеленых гладких) червей (личинок бабочек), которых много попадает после ливней в реку.
Всего удобнее употреблять здесь длинные удочки с поплавком или с легким грузилом. Довольно мало распространено уженье на пиявку, которую голавль берет очень жадно. Чаще употребляются конские пиявки, которых ловят сачком в прудиках и озеринках, но еще лучше настоящие, т. е. медицинские, которых достать иногда легче, чем первых. Английские рыболовы очень ценят пиявку как насадку для голавля и отчасти язя и иногда пользуются даже сушеными (на солнце) пиявками, которых перед употреблением размачивают в горячей воде. Пиявка насаживается с головы на небольшой крючок (не крупнее № 6) так, чтобы жало выходило наружу, а червь как можно более извивался, возбуждая аппетит подошедшей рыбы; понятно, сушеная пиявка не может быть такой подвижной, как мертвая; вообще потому нужно поддерживать пиявку в постоянном движении, подтаскивая и отпуская леску, и менять заморенных и замятых на свежих. На пиявку ловят (под Москвою) большею частью днем, реже ночью, в глубоких местах с течением – на донные удочки с легкою пулькою на относе, т. е. которая бы слегка приподнималась течением. Это делается опять-таки для того, чтобы насадка извивалась и не свертывалась кольцом или не присасывалась ко дну. Можно ловить и на перекате на длинное удилище с легким грузилом, часто перезакидывая леску и по временам подтягивая ее к себе на 2-3 аршина и снова отпуская. С поплавком удят на пиявку редко; в этом случае насадка должна быть летом на поларшина от дна или более, смотря по глубине; осенью же и весною ее надо пускать вершка на два от дна. Лучше всего ловится голавль на пиявку в июле и августе, но в хорошую погоду берет иногда на нее до конца сентября. Гораздо более распространено уженье голавлей на угря, или сальника. Так называются большие личинки крупных жуков, б. ч. черного навозного, но также майского и жука-носорога. Личинки последнего в длину и толщину бывают больше мизинца и считаются менее пригодными. О сальнике говорилось при описании уженья карпов (см. “Карп”). Здесь добавлю, что его надо искать в перегоревшем навозе, в парниках, муравейниках; личинки майских жуков живут и не в жирной земле. Лучшими для ловли считаются молодые белые черви в дюйм длины или немного больше; старые всегда бывают желтее. Перед употреблением необходимо бывает выдавить из них содержимое, и притом в воде, иначе они скоро чернеют. Более предусмотрительные рыболовы заблаговременно кормят червей творогом, отчего они белеют и делаются более твердыми. Насаживают угря на большой или средний крючок, сообразно величине червя; крючком прокалывают немного пониже головы снизу и выпускают жало наружу, немного дальше, не близко к хвосту, так как в последнем случае угорь свертывается шариком и на порядочном течении начинает описывать на поводке большие круги, закручивая поводок и самую леску. Во всяком случае лучше поводок привязывать не непосредственно к леске, а к карабинчику, даже двойному. Ловят на угря только на донные, притом ночью или в сумерки; днем голавль берет на него плохо или вовсе не клюет. Но ночью он очень жадно хватает эту насадку и сразу ее утаскивает, так что надо держать удочку в руке или приделать катушку, как при уженьи на выползка. Без катушки голавль часто срывает угря, а с нею всегда сам засекается и почти никогда не сходит с крючка. Самою главною и всюду в России распространенною летнею насадкою для большинства карповых рыб, в особенности же голавля, служит рак – или цельный, только что скинувший старую скорлупу, или его шейка (т. е. хвост), реже клешни, тоже лишенные твердого покрова.
У нас много рыболовов, которые даже не признают никакой другой насадки, кроме рака, начиная с мая и кончая поздней осенью.
Ввиду огромного значения рака в качестве насадки для большинства русских рыболовов считаю необходимым остановиться как на образе жизни, так и на ловле этого черепокожного, насколько это может быть интересно для удильщика. Речных раков известно у нас несколько видов, но все эти виды очень мало отличаются между собой. В Европейской России раки встречаются почти повсеместно, большей частью в проточных водах, так как избегают теплой и загнивающей воды. В Западную Сибирь он проник сравнительно очень недавно и распространен спорадически, т. е. местами. Самцы отличаются от самок более длинным туловищем, более длинными (и слабыми) клешнями, усами и более узким хвостом; у рачихи хвост площе, почему он хуже держится на крючке. Весной раки выходят из зимнего оцепенения, но начинают встречаться только, когда река войдет в берега – в апреле или даже в начале мая. Рачихи в это время еще с яйцами (до 100 и более), которые прикрепляются на нижней поверхности хвоста (на хвостовых придатках, т. н. ложных ножках). Рачата вылупливаются в мае и остаются на теле матери недели две; затем начинают уже покидать ее, собираясь при опасности под хвостом; в июне их уже можно найти под камнями, б. ч. на мелких местах. Линька раков начинается в мае (в средней полосе – в конце месяца), по приметам рыбаков, когда рожь начнет колоситься, и продолжается все лето. Каждый рак в отдельности кончает весь процесс линяния – с момента линьки до затвердения нового панциря – недели в две, но дело в том, что сначала линяют самцы и из них первыми – мелкие, затем средние и, наконец, самые крупные; самки же начинают линять месяцем позднее самцов, когда уже выведут рачат, почему линяющие рачихи встречаются до середины августа. Линька совершается таким образом: сначала приподнимается панцирь, прикрывающий головогрудь, и скидывается через голову; затем трескается скорлупа на хвосте, рак ложится на спину и стаскивает ее с себя клешнями и ногами. Всего дольше и болезненнее лупятся клешни. Вылупившийся рак сначала покрыт очень нежной синеватой кожицей и вовсе не выходит из норы, пока кожица эта не затвердеет, что бывает через неделю.
